Мастер и Маргарита
/ Меню / Вверх /
Глава 26. Погребение.
На прокуратора снова напала тоска. Он все силился понять причину
своих душевных мучений. На самом деле он понял ее, но старался себя
обмануть. Ему ясно было, что сегодня днем он что-то безвозвратно
упустил и старается теперь хоть как-то исправить упущенное мелкими и
ничтожными и, главное, запоздалыми действиями. Обман же самого себя
заключался в том, что прокуратор старался внушить себе, что эти,
теперешние действия не менее важны, чем утренний приговор. Он позвал
своего пса по кличке Банга, и тот, словно чувствуя мучения хозяина,
положил передние лапы и голову на колени прокуратору. Гость прокуратора
был очень занят. Сначала он пошел в казармы, где находилась тайная
стража прокуратора, которой командовал начальник, тайной службы, и
вскоре из их ворот выехали три повозки и направились к Лысой горе.
Гость прокуратора переоделся между тем в темный поношенный хитон. Через
некоторое время его можно было видеть в непосредственной близости от
великого храма. Затем он появился верхом на муле в Нижнем Городе. Здесь
он вошел в одну калитку, где поговорил с молодой женщиной. Далее его
путь неизвестен.
Низа, как звали женщину, тут же начала переодеваться и как тень
выскользнула из дома. В это время из другого переулка в Нижнем Городе
вышел молодой человек в праздничной по случаю Пасхи одежде и бодро
направился к дворцу Каифы. Через некоторое время он вошел в ворота, а
вскоре покинул дворец. После этого он пошел еще бодрее, еще радостнее.
И вдруг в толпе его обогнала как бы танцующей походкой идущая легкая
женщина в черном покрывале. Обгоняя молодого красавца, она на мгновение
откинула покрывало повыше, метнула взгляд в сторону молодого человека и
ускорила шаг. Молодой человек узнал ее и позвал: "Низа! Куда ты идешь?
Ведь мы же условились. Ты сказала, что весь вечер будешь дома..." Низа
заявила, что ей стало скучно и она идет за город. Она позволила Иуде
сопровождать ее, только на отдалении. Они встретятся в масличном
имении, в Гексимании, за Кедроном. Она будет ждать его в гроте.
Недалеко от грота, вместо Низы, на дорогу выпрыгнула мужская
коренастая фигура и что-то блеснуло у нее в руке. Второй преградил ему
путь. "Сколько получил сейчас? Говори, если хочешь сохранить жизнь". -
"Тридцать тетрадрахм! Вот деньги, берите!" Человек спереди мгновенно
выхватил из рук Иуды кошель. Потом они убили его. Тогда третий
показался на дороге - в плаще с капюшоном. Он приказал торопиться.
Убийцы быстро упаковали кошель вместе с запиской, поданной третьим, в
кожу и перекрестили ее веревкой. Второй сунул сверток за пазуху, и оба
бросились с дороги в стороны. Третий присел на корточки и рассмотрел
убитого. После этого он вышел на берег Кедрона, где стояли в потоке две
лошали и человек возле них. Всадники медленно пошли в потоке, дотом
выбрались на ершалаимский берег. Тут коновод ускакал, а человек в
капюшоне остановил лошадь, вывернул наизнанку свой плащ, вынул из-под
него плоский шлем и надел его. Теперь на лошадь вскочил человек в
военной хламиде и с коротким мечом на бедре. Он беспрепятственно въехал
в южные ворота Ершалаима.
Город был залит праздничными огнями. Над храмом пылало гигантское
пятисвечие. Всадник, насвистывая, направлялся к Антониевой башне.
Дворец Великого Ирода был тих. Прокуратор велел приготовить постель на
балконе. Примерно в полночь сон сжалился наконец над игемоном. Он лег,
и рядом с ним лег Банга, голова к голове. Ложе было в полутьме, но от
ступеней крыльца к постели тянулась лунная дорожка. И вот, игемону
снится, что он идет вверх по этой дорожке в сопровождении Банги, а
рядом с ним - бродячий философ. Они о чем-то спорят, а совершенная
казнь, конечно же, чистое недоразумение - ведь вот же он, живой, это
философ, выдумавший такую невероятную вещь вроде того, что люди добрые.
Страшно даже подумать, что такого человека могут казнить. Казни не
было! Вот почему так хорошо идти по этой лунной дорожке. Иешуа
считает, что трусость - один из самых страшных пороков. Нет, философ,
тебе возражаю: это самый страшный порок. Не трусил же прокуратор во
время сражения. Но неужели вы допускаете, что из-за человека,
совершившего преступление против кесаря, погубит свою карьеру
прокуратор Иудеи? "Да, да", - всхлипывал во сне Пилат. Разумеется,
погубит. Утром бы еще не погубил, а теперь, ночью, согласен погубить.
Он пойдет на все, чтобы спасти его от казни! "Мы теперь будем всегда
вместе, - говорил ему во сне философ-бродяга. - Помянут меня, - сейчас
же помянут и тебя". - "Да, уж ты не забудь, помяни меня", - просил во
сне Пилат.
Пробуждение игемона было ужасно. Первое, что он вспомнил, это что казнь была.
Явился начальник тайной стражи. Он тихо сказал: "Прошу отдать меня под
суд, прокуратор. Я не сумел уберечь Иуду из Кириафа, его зарезали".
Афраний вынул из-под хламиды заскорузлый от крови кошель, запечатанный
двумя печатями. "Вот этот мешок с деньгами подбросили убийцы в дом
первосвященника. Кровь на этом мешке - кровь Иуды из Кириафа". "Сколько
там, интересно?" - спросил Пилат. "Тридцать тетрадрахм". Прокуратор
усмехнулся: "Мало". Афраний собирается искать труп в Гефсиманском саду,
он наверняка убит где-то под Ершалаимом. Иуда, судя по всему, собирался
спрятать свои деньги в укромном месте. Прокуратор не станет отдавать
Афрания под суд - он сделал все, что мог. Сыщиков, которые за Иудой
следили и потеряли, наказать, но не очень строго.
Кстати, на вопрос Афранпя, не выплачивались ли кому деньги во
дворце Каифы, ему сказали категорически, что этого не было. Что же до
казненных, то они погребены. Одно тело отсутствовало.
Левин Матвей прятался в пещере, дожидаясь тьмы. Голое тело
Га-Ноцри было с ним. Он сопротивлялся, угрожал и проклинал... Его
успокоили, объяснив, что тело будет погребено. Левий пожелал
участвовать в погребении. На пальцы погребаемых были надеты кольца. У
Иешуа оно с одной нарезкой. Яма закрыта, завалена камнями. Прокуратор
пожалел о том, что не повидался с Левием Матвеем. "Он здесь,
прокуратор!" - сказал Афраний.
На балкон вступил маленький и тощий человек лет под сорок,
оборванный, покрытый засохшей грязью. Он смотрел на прокуратора
по-волчьи, исподлобья. Пилат попросил у него показать хартию, которую
Левий Матвей носит с собой и где записаны слова Иешуа. Только показать.
Но Пилату мало что удалось разобрать на этом пергаменте. Лишь кое-что:
"Смерти нет... Мы увидим чистую реку воды жизни... Человечество будет
смотреть на солнце сквозь прозрачный кристалл..." Пилат вздрогнул. Он
разобрал слова: "...большего порока... трусость". Левий Матвей
отказывается от всего, что предлагает ему прокуратор, и берет лишь
кусочек чистого пергамента.
/ Меню / Вверх /
