Его батальон
/ Меню / Вверх /
Глава 8.
Волошин шел по косогору к болоту, тревожно вслушиваясь в тишину. Он
боялся "случайной смерти вдали от своих, без свидетелей". В этой
ситуации страшна не сама смерть, а как к ней отнесутся люди. Найдутся и
такие, которые скажут: "перебежал к немцам". Так уже было после
исчезновения осенью командира полка Буланова и начальника штаба
Алексюка. Они уехали верхами с КП второго батальона в третий и
бесследно исчезли, но скорее всего они попали в руки немецких
разведчиков. Комбат вспомнил об этом случае сейчас. Когда был рядом
Джим, с его собачьим чутьем и беззаветной преданностью, всякие
случайности отпадали.
Этот пес попал к нему полгода назад, когда Волошин с остатками
армии выходил из окружения под Селижаровом. Прорыв затягивался, немцы
все крошили минометным огнем, загорелись сосны, и от них шел едкий дым.
Волошин был ранен осколком в голову. Кое-как перевязавшись, он ждал
команды "вперед", но ее все не было. Измученный жаждой, он пошел искать
воду и набрел на ручей, около которого и увидел пса. Свернув набок
тощий зад и широко расставив передние лапы, Джим сидел перед ручьем и
со страдальческим ожиданием в глазах смотрел на человека. Попив воду,
Волошин спокойно подошел к псу, он не отклонился от руки человека.
Волошин понял, что задняя лапа пса перебита осколком. Волошин остатками
бинта перевязал перелом, выломав прутики, наложил их вместо шин на лапу
и опять забинтовал. Пес с обретенной надеждой побрел за человеком. До
вечера он не отставал от капитана. Во время прорыва пес не отстал.
Волошин перевязал ему лапу в санчасти, где перевязали и самого
капитана. Вместе поели у первой полевой кухни, и Волошин забрал пса на
пункт сбора в формировку. Лапа Джима удивительно скоро срослась, он ни
на шаг не отходил от своего спасителя; изредка возникали осложнения с
начальством, но все обходилось вплоть до сегодняшней ночи. Вначале
Волошин не особенно огорчился потерей Джима, теперь же временами
доходил до отчаяния, Джим стал для него дорогим существом. Для генерала
же - капризом, не больше.
В восьмой роте выяснилось, что разведчики посланы, значит, Маркин
начал действовать, он довольно исполнительный работник, но действующий
только в пределах приказа. Война уже успела изломать его. Волошин из
опыта знал, что "люди есть люди и требовать от кого-либо не по его
силам по меньшей мере нелепо". Вскоре подошел Маркин и доложил, что
посланы трое, вскоре придут. Комбат распорядился, чтобы доложили в
седьмую роту, как только вернутся разведчики, Самохин доложит.
Волошин внимательно вслушивался в тишину, но с "Большой" и "Малой"
высот не долетало ни звука, лишь на болоте посвистывал в кустах ветер.
Капитан пошел к Кизевичу, по пути разговаривая с Муратовым, командиром
восьмой роты. На вопрос комбата о настроении Муратов ответил, что у
него неприятное предчувствие, часы встали. Волошин сказал, что часы
барахло. Муратов подтвердил - немецкие. Он рассказал, что часы
достались от Рубцова, передавшего их командиру перед артподготовкой.
Теперь вот часы встали, как бы отметив положенный срок ротному. Комбат
успокоил, что это простое совпадение.
Подошедший Кизевич доложил, что новоприбывшие отрыли себе по
окопчику на двоих и теперь отдыхают. Ротный был в благодушном
настроении. Комбат почувствовал: Кизевич выпил, и отругал его. Рядом
стоял молчаливый Муратов. Волошин распорядился, один пулемет ДШК
передать седьмой, а другой - девятой роте.
/ Меню / Вверх /
