Его батальон
/ Меню / Вверх /
Глава 17.
Сидя в блиндаже, он думал о коварности фронтовой судьбы, только
вчера его поздравляли с орденом, а сегодня он уже отстранен от
командования. При других обстоятельствах он только бы вздохнул с
облегчением, а сейчас не мог просто так выкинуть из головы судьбы сотен
людей. Кизевич поинтересовался, куда делся комбат, не ранен ли? Круглов
объяснил обстановку. Ротный выругался, ему без "Малой" высоты не
двинуться с места, Маркин приказал Кизевичу самостоятельно атаковать
"Малую" высоту, в то время как все будут брать "Большую". Маркин
торопился, надо было начинать атаку. Волошин молча отдал Гутману
ракетницу с несколькими патронами. В Волошине нарастало раздражение
против командира полка, который, отстранив комбата, не назначил его
даже на роту. Капитан вспомнил, с чего все началось. Привыкнув к
определенной самостоятельности, Волошин сердился на мелочную опеку
Гунько, никак не мог с ней примириться. Тогда и выяснилось, командир
полка совершенно нетерпелив к любой самостоятельности. Волошин во всем
винил майора, но в армии всегда прав начальник. "И черт с ним", - зло
подумал капитан. Ведь он воюет не для Гунько. Есть долг перед армией,
великой родиной, перед своим батальоном в первую очередь.
Послышался сильный грохот в стороне совхоза, началась
артподготовка. Теперь немецкая батарея, изматывающая все утро батальон
Волошина, перенесла свой огонь на тот фланг полка. Наступил
благоприятный момент для атаки батальона, и Маркин его не упустил.
Минут пять немцы молчали, не замечая броска батальона, а может,
намеренно подпуская его поближе для короткого кинжального удара в упор.
Потом ударили немецкие минометчики. Волошин лежал в блиндаже и слушал:
вскоре должен наметиться перелом в ту или иную сторону. Он услышал
отчаянный крик командира и понял, что там не заладилось. Сидеть здесь
больше он не мог и выскочил в траншею. Седьмая рота потеряла боевой
порядок, некоторые бойцы стали отходить к болоту. Поняв, что батальону
плохо, Волошин кинулся навстречу отходящей седьмой роте. Он не думал,
что не имеет права вмешиваться, что все происходящее его не касается,
думал лишь о неизбежной гибели батальона. Волошин, кинувшись через
болото, резко и решительно остановил бегущего, но после взрыва мины
боец побежал прочь. Капитан дважды выстрелил поверх головы бегущего,
властно приказал ему вернуться назад. Это оказался Гайнатулин, он дрожа
побежал вперед. Перед высотой Волошин встретил еще трех бойцов,
повернул и их. Впереди извивался раненый, капитан приказал двоим сдать
его на медпункт, а с остальными выбежал из кустарника. Волошин увидел
пулеметчика седьмой роты, доложившего о гибели Самохина. Капитан послал
Денищика возвращать всех, засевших в кустарнике, на высоту и тут
увидел, что Веретенникова гонит бойцов в цепь. Вера тоже увидела
капитана и, почти не пригибаясь, подошла к нему. Рота вроде бы
задержалась, беглецы вернулись назад. Рухнув в воронку рядом с
Волошиным, Вера разрыдалась. Он ее не утешал - это было бы ханжеством.
Она рассказала, что Самохин рвался вперед, она его всячески сдерживала,
а потом он вырвался и погиб почти под самой спиралью Бруно. Выслушав
Веру, капитан послал ее на помощь Денищику гнать в цепь слабаков.
Веретенникова уползла в цепь. Окликнув Гайнатулина, Волошин устремился
на высоту.
/ Меню / Вверх /
