Антоновские яблоки
/ Меню / Вверх /
"...Вспоминается мне ранняя погожая осень. Август был с теплыми дождиками...
Потом бабьим летом паутины много село на поля... Помню раннее, свежее, тихое
утро... Помню большой, весь золотой, подсохший и поредевший сад, помню
кленовые аллеи, тонкий аромат опавшей листвы и - запах антоновских
яблок, запах меда и осенней свежести. Воздух так чист, точно его совсем
нет... И прохладную тишину утра нарушает только сытое квохтанье дроздов
на коралловых рябинах в чаще сада, голоса да гулкий стук ссыпаемых в
меры и кадушки яблок. В поредевшем саду видна дорога к большому шалашу,
усыпанная соломой". Здесь живут мещане-садовники, снявшие сад в аренду.
"В праздничные же дни около шалаша - целая ярмарка, и за деревьями
поминутно мелькают красные уборы". Все приходят за яблоками. Подходят
мальчишки в белых замашных рубашках и коротеньких порточках, с белыми
раскрытыми головами. Идут по двое, по трое, мелко перебирая босыми
ножками, и косятся на лохматую овчарку, привязанную к яблоне.
Покупателей много, торговля идет бойко, и чахоточный мещанин в длинном
сюртуке и рыжих сапогах - весел.
К ночи в погоду становится очень холодно и росисто. Темнеет. И вот
еще запах: в саду - костер, и крепко тянет душистым дымом вишневых
сучьев.
"Ядреная антоновка - к веселому году". Деревенские дела хороши,
если антоновка уродилась: значит, и хлеб уродился... Вспоминается мне
урожайный год.
На ранней заре, когда еще кричат петухи и по-черному дымятся избы,
распахнешь, бывало, окно в прохладный сад, наполненный лиловатым
туманом, сквозь который ярко блестит кое-где утреннее солнце... и
побежишь умываться на пруд. Мелкая листва почти вся облетела с
прибрежных лозин, и сучья сквозят на бирюзовом небе. Вода под лозинами
стала прозрачная, ледяная и как будто тяжелая”.
Автор описывает деревню и ее жителей, постройки, образ жизни. Читаем дальше:
"Крепостного права я не знал и не видел, но, помню, у тетки Анны
Гера-симовны чувствовал его. Въедешь во двор и сразу ощутишь, что тут
оно еще вполне живо. Усадьба - небольшая... Выделяется величиной или,
лучше сказать, длиной только почерневшая людская, из которой
выглядывают последние могикане дворового сословия - какие-то ветхие
старики и старухи, дряхлый повар в отставке, похожий на Дон-Кихота. Все
они, когда въезжаешь во двор, подтягиваются и низко-низко кланяются...
Войдешь в дом и прежде всего услышишь запах яблок, а потом уже
другие: старой мебели красного дерева, сушеного липового цвета, который
с июня лежит на окнах... В всех комнатах - в лакейской, в зале, в
гостиной - прохладно и сумрачно: это оттого, что дом окружен садом, а
верхние стекла окон цветные: синие и лиловые. Всюду тишина и чистота,
хотя, кажется, кресла, столы с инкрустациями и зеркала в узеньких и
витых золотых рамах никогда не трогались с места. И вот слышится
покашливанье: выходит тетка. Она небольшая, но тоже, как и все кругом,
прочная. На плечах у нее накинута большая персидская шаль..."
"С конца сентября наши сады и гумна пустели, погода, по
обыкновению, круто менялась. Ветер по целым дням рвал и трепал деревья,
дожди поливали их с утра до ночи. Иногда к вечеру между хмурыми низкими
тучами пробивался на западе трепещущий золотистый свет низкого солнца;
воздух делался чист и ясен, а солнечный свет ослепительно сверкал между
листвою, между ветвями, которые живою сеткою двигались и волновались от
ветра. Холодно и ярко сияло на севере над тяжелыми свинцовыми тучами
жидкое голубое небо, а из-за этих туч медленно выплывали хребты
снеговых гор-облаков... Наступала долгая, тревожная ночь... Из такой
трепки сад выходил почти совсем обнаженным, засыпанным мокрыми листьями
и каким-то притихшим, смирившимся. Но зато как красив он был, когда
снова наступала ясная погода, прозрачные и холодные дни начала октября,
прощальный праздник осени! Сохранившаяся листва будет висеть на
деревьях уже до первых зазимков. Черный сад будет сквозить на холодном
бирюзовом небе и покорно ждать зимы, пригреваясь в солнечном блеске".
"Когда случалось проспать охоту, отдых был особенно приятен.
Проснешься и долго лежишь в постели... Не спеша оденешься, побродишь по
саду, найдешь в мокрой листве случайно забытое холодное и мокрое
яблоко, и почему-то оно покажется необыкновенно вкусным, совсем не
таким, как другие. Потом примешься за книги, - дедовские книги в
толстых кожаных переплетах, с золотыми звездочками на сафьянных
корешках. Славно пахнут эти, похожие на церковные требники книги своей
пожелтевшей, толстой шершавой бумагой! Какой-то приятной кисловатой
плесенью, старинными духами... Хороши и заметки на их полях, крупно и с
круглыми мягкими росчерками сделанные гусиным пером... И невольно
увлечешься и самой книгой. Это - "Дворянин-философ"... рассказ о том,
как "дворянин-философ, имея время и способность рассуждать, к чему
разум человека возноситься может, получил некогда желание сочинить план
света на пространном месте своего селения..."
"Запах антоновских яблок исчезает из помещичьих усадеб. Эти дни
были так недавно, а меж тем мне кажется, что с тех пор прошло чуть не
целое столетие. Перемерли старики в Выселках, умерла Анна Герасимовна,
застрелился Арсений Семеныч... Наступает царство мелкопоместных,
обедневших до нищенства. Но хороша и эта нищенская мелкопоместная
жизнь! Вот я вижу себя снова в деревне, глубокой оседью. Дни стоят
синеватые, пасмурные. Утром я сажусь в седло и с одной собакой, с
ружьем и с рогом уезжаю в.поле. Ветер звонит и гудит в дуло ружья,
ветер крепко дует навстречу, иногда с сухим снегом. Целый день я
скитаюсь по пустым равнинам... Голодный и прозябший, возвращаюсь я к
сумеркам в усадьбу, и на душе становится так тепло и отрадно, когда
замелькают огоньки Выселок и потянет из усадьбы запахом дыма, жилья...
Иногда заедет какой-нибудь мелкопоместный сосед и надолго увезет меня к
себе... Хороша и мелкопоместная жизнь!"
/ Меню / Вверх /
